Собственный насморк и чужой храп - изумительное сочетание, которое стоило бы взять на вооружение гестапо. Источников храпа в этот раз было два, так что возник восхитительный эффект стерео, от которого тряслись стены и трепетала моя хрупкая психика, то и дело склоняя меня пойти на кухню и взять топор. Я говорила психике, что топора у меня нет, а она настаивала, что колотушка для мяса тоже вполне сгодится. Так, за этими милыми спорами, я все же начинала задремывать и как раз в этот момент у меня закладывало нос. Как наркоман, тянулась к пузырьку с каплями, чтобы закинуться и через несколько минут со свободным уже носом снова сходить с ума от храпа. Один раз сбила пузырек на пол, и он, собака такая, укатился под кровать, пока искала, чуть не разревелась.
Как следствие, с утра выгляжу неадекватно настолько, что даже Ольга сказала мне "Мама, спокойно!"
Мне кажется, что у кота стокгольмский синдром. Или как там называется хрень из-за которой жертва испытывает симпатию к своему мучителю. Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что он упорно лезет к Ольге, норовит пробраться к ней в постель утром. Но так или иначе, кризис в их отношениях миновал. Ольга, конечно, таскает его, как хочет, и заворачивает в одеяло, но сверху не прыгает, и на руки берет осторожно. И не забывает, что "кису надо кормить" - стоит миске опустеть, как Ольга рвется к ящику с кошачьей едой. Кот предсказуемо кругл и нагл, но ему по должности положено.