Монетки

[aley-lan]

После добрых сказок меня обычно тянет на злые))) Представляю вашему вниманию фанфик по рассказу Хатор "Соверен", с которым вы можете ознакомиться здесь - hathor08.narod.ru/sovereign.htm. Мой рассказ является приквелом к нему, самые внимательные даже найдут фразу, из которой появилась эта история.
Предупреждения: нон-кон, манямба, чен-слэш. Думаю, этого вполне достаточно, чтоб вы могли решить для себя читать это или нет) запись открыта списку, если, обнаружив себя в нем, вы чувствуете себя оскорбленным - напишите мне, и я решу эту проблему)


Просто чудом я этого паршивца заметил – за руку поймал. А то, как пить дать, лишился бы его светлость кошелька. Стиснул я ручонку эту вороватую чуть ли не до хруста. Тоненькие пальчики – самое оно для такой профессии, не у любого аристократа такие увидишь.
- Глядите, - говорю, - ваша светлость, какая рыбка на крючок попалась.
А мальчишка изворачивается – ну чисто угорь. Молча так – внимание-то ему не с руки привлекать – только сопение слышно.
- Ах, - герцог мне отвечает, едва не позевывая, - вечно ты, Алекс гадость всякую подбираешь. Отпусти его.
- Как же, - спрашиваю, - отпустить? Он вас, ваша светлость едва не ограбил – наказать нужно.
На слово «наказать» у Дейзи встает с гарантией – мне ли не знать. Сразу глаза масляными сделались. Разглядывать, правда, особо нечего было. Кожа да кости – из округлостей разве что глаза от натуги выпученные. Я рукой свободной за задницу мальчишку пощупал, на чем там штаны держались – непонятно. Ну да все равно сгодится, а то заскучал герцог, а мне от его скуки маята одна. То ему не так и это не эдак. Только я от пацана отвлекся, тот рванулся что есть сил. Одежонка хлипкая – сразу ткань треснула. Так бы и упустил, да тут уж его светлость подсобил – поставил подножку воришке, он и растянулся на мостовой. Разлеживаться не стал долго – мигом вскочил да еще и нож откуда-то вытащил. Не нож – смех один. Глаза у пацана дикие, а меня смех разбирает. Таким перышком он меня разве что пощекотать смог бы. Я на герцога покосился, он платочек ко рту прижимает – тоже улыбку прячет.
- Это уже, - говорит, - покушение на благородную особу.
Пацану бежать некуда, так он решил в атаку кинуться, ну я ему пару оплеух несильных отвесил, нож из рук выбил. А после поясом руки скрутил как следует, встряхнул. А он, неугомонный, еще поболтать вздумал. Последними словами крыл нас – любой сапожник бы обзавидовался. Уж на что я ругнуться от души люблю – и то заслушался. Как он в родословной герцога до прабабки дошел, я ему рот платком и заткнул. А сам чувствую – раззадорил он меня, да и его светлость повеселел.
- Я, - говорит, - Алекс, раньше думал, что это у тебя рот самый грязный. Но мальчишка тебя обскакал. Ну-ка тащи его в укромный уголок, будем правосудие вершить.
Знаю я, какое правосудие у его светлости. Да уж все получше, чем виселица. Воришка еще просто счастья своего не понял.
Что ж, сказано – сделано. В переулок потише зашли. Пацан было брыкаться начал, но я ему шепнул, что уши отрежу – мигом затих. Только сопеть свирепо не переставал. До того щенок забавный. Руки я ему заломил – мигом задницу оттопырил. Я штаны с него спустил, а свои расстегнул только – мало ли кто в переулок заглянет. Какие-то приличия соблюдать приходится. До пацана дошло, что с ним сделать собираются – до любого дошло бы, если уж с голой задницей, нагнувшись, стоишь – задергался, я ему снова про уши напомнил, да еще и сказал, что пальцы один за другим переломаю. Герцог даже задышал часто, очень уж он любит, когда я в койке злодея изображаю. Прямо млеет от этого.
Конечно, не мешало бы пацана помыть. Ну да я не брезгливый. Вставил ему и так за милую душу. Да сразу на полную. Ух, он замычал через платок. Оно и понятно, от моего хуя в заднице любой замычит. Насколько у его светлости задница растрахана, и то иногда стонет жалобно. Разошелся я не на шутку – только яйца об задницу шлепаются. До того у пацана дырка сладкая оказалась. Он, может, целкой и не был – где ты целку среди уличных найдешь, но, похоже, давненько в зад никому не давал – больно уж тесно там у него было. А его светлость всё в сторонке стоял – любовался, да между ног себя оглаживал. Ну я темп поубавил немного – чтоб меня самого на подольше хватило. А пацан внутри сжимается – никак не утерпеть. Засадил ему так, что у самого в глазах потемнело. Дейзи это дело «маленькой смертью называет», шутник, блин. У пацана, как я из него высунул, даже из задницы потекло. Стоит – трясется, всхлипывает. Ну я его по плечу потрепал, мол, всё, отработал свое, малец. Дейзи-то в этот раз одними гляделками сыт оказался, даже минета не потребовал.
- Ах, - говорит, - Алекс, думаю, юноша получил урок на всю жизнь, что воровать нехорошо. Как приятно наставлять молодежь на путь истинный.
- Странный уж больно, - в тон ему отвечаю, - путь наставления. Через задницу почему-то.
Его светлость рассмеялся, велел руки пацану развязать, да платок изо рта вытащить.
Резвый воришка был, да после как хреном здоровым выдрали, особенно не побегаешь. Глаза мокрые, из носа течет, как и из задницы. Душераздирающее, в общем, зрелище.
Дейзи кошелек свой отцепил, ему к ногам кинул.
- Здесь, - говорит, - достаточно, чтоб начать честную жизнь. Сколько в задике своем шкодливом унесешь – всё твое.
Я расхохотался, ну придумал забаву его светлость. Всхлипнул пацан, нос вздернул, я уж подумал – не возьмет. Ан нет, наклонился, поморщившись, кошелек поднял, развязал. Золота блеск он от глупой гордости – лучшее лекарство. Ох и повеселился я, наблюдая, как он себе по одной монетке в задницу засовывал. И ведь весь кошель запихнул – хорошо я его растянул. Туда, может, и еще столько же влезло бы.
После ему его светлость штаны подтянуть разрешил, да еще и пройтись велел. Ну умора была. Одна монетка все же выкатилась, по мостовой зазвенела, но уж за ней не стал пацан нагибаться – дальше поковылял. У меня даже живот от смеха заболел.
- Как же, - спрашиваю, - он монеты достанет?
Его светлость тоже смеется, видно, что в настроении.
- Захочет – вытащит, - говорит, - а деньги, Алекс, не пахнут…